Руководитель отдела криминалистики Олег Шемелов рассказал журналисту "Комсомольской правды", как по мельчайшим следам ищут преступников

В Новосибирске были преступления, когда казалось, что убийца смог скрыть все: никаких улик, следов, записей с камер. Но служба криминалистики Следственного комитета доказывала обратное. Сегодня, 19 октября, в профессиональный праздник, руководитель отдела криминалистики Олег Шемелов рассказал о работе над самыми резонансными делами.

В Новосибирске были преступления, когда казалось, что убийца смог скрыть все: никаких улик, следов, записей с камер. Но служба криминалистики Следственного комитета доказывала обратное. Сегодня, 19 октября, в профессиональный праздник, руководитель отдела криминалистики Олег Шемелов рассказал о работе над самыми резонансными делами.
В«МЫ ПЕРВЫЕ В РОССИИ ОПРЕДЕЛИЛИ НАЦИОНАЛЬНОСТЬ ПО ДНКВ»
— Какие основные задачи службы криминалистики?
— Служба криминалистики в системе Следственного комитета была всегда — она перешла из прокуратуры. Мы действительно следственные В«суперменыВ», то есть это наиболее опытные следователи.
Основные задачи службы криминалистики — раскрыть и доказать. У нас есть даже авторская песня, которую написали к нашему 70-летию под названием В«Раскрыть, доказатьВ».
Это не бытовые убийства, а неочевидные, резонансные преступления. На место преступления выезжает следователь-криминалист по зональному принципу, то есть тот специалист, который прикреплен к определенной территории.
Если преступление такого характера, что необходимо моё личное участие — как, например, ЧП на Линейной, — туда я выезжаю сам и организовываю работу.
А в обычных случаях зональный следователь-криминалист организовывает работу по изъятию, фиксации вещественных доказательств и следов преступления.
Взаимодействие между следователем, руководителем по делу, оперативными службами и, при необходимости, МЧС, волонтёрами — это всё наши задачи.
Затем происходит назначение экспертиз. Следователь с малым опытом или узкой специализацией может не знать все экспертные учреждения. Бывали случаи, когда приходилось самому инициировать новые подходы.
— Можете привести пример?
— Я лично предложил экспертизу, которой теперь пользуется вся Россия. У нас была серия преступлений — совершил их, как мы выяснили, учитель физкультуры Руслан Очиров. Это было в начале 2000-х. У нас был ДНК, и, когда эта методика активно развивалась, я начал искать пути. В итоге вышел на СО РАН и спросил: В«А можете помочь?В». Они ответили: В«Мы со следствием не работали, но в целом можемВ».
Мы вместе с ДНК-лабораторией определили, что для первичной идентификации достаточно десяти так называемых локусов — это физическое местоположение конкретного гена или интересующего участка ДНК на хромосоме. Десяти локусов иногда бывает достаточно условно, 24 — более чем достаточно.
У мужчин есть Y-хромосома, у женщин — X-хромосома. Можно выделять не только генотип, но и гаплотип. Тогда мы выделили порядка сотни локусов по гаплотипу и отправили материал в СО РАН. Они для нас определили, что у этого человека бурятское происхождение. Более того они назвали точное место: Бургузинский либо Курумканский районы республики Бурятия.
— То есть до вас такого не делали?
— Впервые в России это сделали именно для следствия. Мы описали это в СК, и сейчас вся Россия, при необходимости, может так работать. Когда был круг подозреваемых и среди них фигурировала фамилия Ачиров — бурятская фамилия — к нему первыми пошли проверять.
Когда его задержали, оказалось: отец — бурят, мать — русская, село Баянгол, как раз на границе Бургузинского и Курумканского районов — полное совпадение.
Всегда нужно мыслить шире и направлять все силы на раскрытие.
В 
В«ДАЖЕ ПО ВАШЕМУ ДЫХАНИЮ, МОЖНО ДОКАЗАТЬ, ЧТО ВЫ БЫЛИ В ЭТОМ КАБИНЕТЕВ»
— За 71 год служба криминалистики прошла путь от фотоаппарата и рулетки до молекулярных анализаторов и цифровых баз. Какие из нововведений последних лет вы считаете самыми значимыми?
— Я считаю: ДНК вЂ” это серьёзная доказательная база любой экспертизы, и её нужно развивать всеми возможными способами и средствами на всех уровнях.
Из интересного, чем мы недавно пользовались: несколько лет назад было совершено убийство в Ленинском районе. Изначально заявили о пропаже человека; спустя некоторое время мы установили, что он был в определенной квартире, и по дальнейшим данным поняли, что именно там его убили.
Есть препарат — Blue Star, у нас есть аналог В«ХищникВ». Таблетку растворяют в воде, наливают в пульверизатор и опрыскивают поверхность; в темноте следы крови светятся фиолетовым, будто их видно. В той ванне внешне всё было чисто, но при съёмке в темноте с помощью специального света брызги крови на кафеле засветились. Мы сфотографировали это, приложили параметры — доказательная база собрана. Преступник потом признался: рассказал, что действительно убил, а потом останки выбросил.
Сейчас, к примеру, можно доказать, что человек был в помещении — даже по дыханию, по мелким следам. Вот вы сидите в этом кабинете, подышали на предмет — и на нём остается следовая информация. Если всё изъять правильно, можно доказать, что вы здесь находились.
Многие преступники думают: В«Чтобы не оставить отпечатки пальцев, надену перчаткиВ». Но перчатки он мог трогать руками. Вопрос в том, как правильно всё изъять и передать экспертам.
Мы даже изымаем следы ДНК с кожи: допустим, если убитого душили, там может остаться ДНК преступника — аккуратно изымаешь, и это даёт профиль преступника.
— Как вы оцениваете раскрываемость преступлений в нашем регионе?
— Одно из больших направлений как Следственного комитета, так и службы криминалистики — это раскрытие дел прошлых лет. Сейчас раскрываемость значительно выросла по сравнению с предыдущими годами, с тем временем, когда Следственный комитет ещё был в составе прокуратуры.
У нас сейчас раскрыто 100% убийств. И мы ежегодно раскрываем несколько десятков убийств, совершённых 10, 20, 30 лет назад. Был даже своеобразный рекорд — убийство 1987 года, жертвой была беременная женщина. Это дело тоже раскрыто.
— А срок давности — как с этим?
— Там нет срока давности. Есть категории дел без срока давности — те, которые предусматривают пожизненное лишение свободы, а раньше — расстрел. Они без срока давности.
В«ОН УБИВАЛ ЛЮБОВНИЦУ НА ГЛАЗАХ У ЕЕ ДОЧЕРИВ»
— Одно из недавних дел в Новосибирске, где работа криминалиста была ключевой: бывший боец ММА был обвинен в убийстве матери и ее 5-летней дочери. Расскажите, как выстраивалась работа следователей?
— С первого дня я лично был задействован в работе. Женщина, которая никуда не должна была уезжать, пропала с малолетним ребёнком. Все родственники говорили: она никуда не собиралась. Знакомые тоже это подтвердили. Сразу оперативные службы включились и начали работать. Выяснили, что последний, кто её видел, — это Фарход Рахимзода.
Она с ним контактировала — они как раз приобрели машину и поехали на мойку. Сразу после этого он скрылся: улетел самолётом. Пока мы доказывали его причастность, искали камеры и прочее, оперативно вышли на правоохранительные органы соседнего Казахстана. Объявили подозреваемого в розыск, и там его задержали.
Дальше была сложная задача – найти тела убитых. Мы понимали, изучив камеры, что он ездил по разным районам — Маслянинский, Тогучинский, - потом вернулся через Северный объезд.
— Он этот круг сделал, чтобы запутать следствие?
— В том числе и для этого — чтобы как можно дальше вывезти тела. Но здесь в чём особая жестокость: мать он убивал на глазах у дочери. А потом, в последующем, он же её (девочку) тоже вёз — она уже знала, что мать убита. Мы на камерах видим, что они вдвоём идут. Потом он убил ребёнка и тоже спрятал тело.
Мы проводили масштабные поисковые мероприятия. Сначала нашли тело убитой матери —Рахимзода спрятал тело недалеко от трассы. Это была зима, далеко пройти или проехать он не мог. И тогда мы поняли, где примерно должно находиться тело ребёнка.
В 
— То есть всё это удалось проследить по видеокамерам?
— Да, работа длилась несколько суток. Он проезжал через разные села — где-то камеры были на магазинах, где-то государственные, в системе. И таким образом мы маршрут составили. Прямо по минутам расписали, где и когда его видели. Конечно, это всё долго, задействовано много людей и ресурсов. Организовали масштабные поисковые мероприятия, несколько дней — сотрудники полиции, МЧС, техника. И нашли тело девочки.
То есть до того, как его экстрадировали, мы полностью доказали его вину и причастность. Когда он уже оказался у нас, нам не нужны были его признательные показания.
КАК ИСКАЛИ СЕРИЙНОГО МАНЬЯКА ИВАНОВА
— Вы говорили, что в другом громком деле — в деле супругов Голдиных, которые до смерти замучили девочку, — работа криминалистов была не настолько задействована. Но ведь сначала думали, будто девочка умерла естественной смертью, но потом следователи начали копать и поняли, что это не так?
— Тут всё просто на самом деле. Тело повезли на вскрытие, мы засомневались, грубо говоря. Доехали до морга, всё посмотрели, сами с экспертами поговорили. Не скроешь.
— Какие ещё дела, где приходилось, как с Рахимзодой, искать по следам? Может, даже не такие резонансные, но вы их запомнили?
— Был случай — четверо преступников вымогали деньги у своего знакомого. По факту обнаружили тело на участке местности, за городом. Начали работать, установили личность, круг общения — и таким образом вышли на тех, кто его убил. Нашли видеокамеры — видно, как они заходят в подъезд, потом уходят без него. Потом снятие денег с его карты. На каршеринговой машине они вывезли тело. А на всех каршеринговых машинах стоят GPS-трекеры — по ним и вычислили.
Ещё было одно убийство — в Калининском районе. Несколько лет назад. Там была убита беременная женщина. Мы сразу поняли, что преступление непростое. Обвиняемый нанял киллеров из Ростовской области, обеспечил им жильё.
Сценарий такой: она должна была сесть в автомобиль и уехать. Они прокололи ей колесо, положили гвоздь — чтобы во время поездки спустило. Первый раз у них не вышло: рядом остановился мужчина, спросил у женщины, что случилось, помог ей поменять колесо.
Второй раз сделали то же самое — она вышла из машины, и они её зарезали. Потом по GPS-трекерам мы поняли, как они передвигались. Сначала нашли машину по камерам, потом постепенно вычислили номера. Машина оказалась в прокате — а у них тоже GPS-трекеры. Так установили преступников и задержали их уже в Ростове.
— Бывали такие случаи, когда кажется, что преступление очевидное, а потом делается экспертиза и всё переворачивается наоборот? Экспертиза доказывает, что нет, тут вообще другое. Может, есть какой-то пример?
— У нас был серийный маньяк — Алексей Иванов, он орудовал в 2015 году. По первому эпизоду, по первой жертве, задержали человека. Мужчина был ранее судим, он был знаком с этой потерпевшей: в печке нашли её волосы, одежду — он никак не мог это объяснить.
Обычно как бывает: мы заподозрили человека, а он говорит: В«Это не яВ», В«Почему я?В». Мы отвечаем: В«А вот потому-то и потому-тоВ». У него алиби — В«Я находился здесьВ»; В«Давайте на полиграфВ». Но по итогам вещи найдены, его машина в нужное время там по камерам прошла и прочее — было принято решение о его задержании и аресте. Казалось, что это прямо он.
А потом, на четвёртой жертве уже задержали настоящего маньяка, раскрыли, доказали — и того человека освободили.
УБИЙСТВО В КУДРЯШАХ: ЖЕНА ЗАКАЗАЛА КИЛЛЕРА И ИЗОБРАЖАЛА ГОРЕ
— Часто в криминальных историях России есть такие случаи, когда родственники сами убивают, а потом инсценируют исчезновение, говорят, что человек пропал без вести. В Новосибирской области такое тоже не редкость?
— У нас такие случаи бывают. Не так давно мужчину расстреляли в его доме. При этом жена была дома, вызвала полицию. Говорит: поздний вечер, звонок в дверь, муж пошел открывать, раздался звук падения (выстрел был из глушителя).
— Вы заподозрили, что жена причастна?
— С самого начала в ее поведении что-то настораживало. Сначала вроде оснований для ее задержания не было, но мы изъяли все: видеокамеры, видеорегистраторы, гильзы, пули. По всему назначаем экспертизы — прежде всего ДНК. Смотрим камеры, как заходил киллер, куда подходил, как выходил. Маска, шапка, ночью — качество видеозаписи низкое. Но по характерным деталям иногда можно сузить круг: диски, фары, какие-то отличия.
Я помню, мы искали машину, на которой уехал убийца, — и это было как везение: по каким-то признакам на заднем стекле была белая полоска и символы, и мы вдруг наткнулись на объявление о продаже такой машины — это оказалась та самая Toyota Prius, на которой приехал преступник. Дальше — дело техники: выяснить исполнителя. Исполнитель уехал в Петербург, мы вычислили заказчика и организатора — оказалось, что заказчиком была жена. Ее выдали — исполнитель вывел на организатора, организатор на заказчика.
В камере, которую мы изъяли с места преступления, чтобы посмотреть записи, сложно было найти флешку – она была В«спрятанаВ». Но эксперт заметил ее, говорит: В«Что это такое?В». Иголкой подцепили — а там действительно была флешка. И на ней видно, как заходит киллер, как расстреливает. А жена потом все убрала на месте преступления.
Потом выяснили: жена знала, что ее муж просто так не открыл бы дверь никому. Поэтому сказала ему, что, мол, дочь передала подарок.
А после убийства жена открутила под камерами видеорегистратор, спрятала его. Но на этой флешке все записалось, а она об этом не знала.
« ДЕТСТВЕ РЕШИЛ СТАТЬ СЛЕДОВАТЕЛЕМВ»
— Как вы думаете, что сегодня отличает российских криминалистов от коллег в других странах? Технологии, подход?
— Я думаю, что, по сути, ничем особо не отличается. Надо просто быть профессионалом в своём деле. Работать не за зарплату — не только за неё. Я почти 20 лет работаю, и эта романтика преступлений, раскрытий нисколько не прошла. Она не ушла бы даже из рутины, скажем так. Всегда хочется переиграть преступника, раскрыть, доказать, направить дело в суд.
— А вы не помните, что вас когда-то сподвигло стать следователем?
— Лет в 10–12 я прочитал две книги: Лев Шейнин — В«Записки следователяВ» и Михаил Черненок, Антон Бирюков — В«ГероиВ».
Там рассказывались истории о том, как спустя много лет следователи раскрывали преступления и доказывали их. Тогда, ещё в детстве, я решил, что тоже стану следователем. В школе учил соответствующие предметы, потом поступил в нужный институт. У меня вообще никаких сомнений не было.
Дарья СидоренкоВ 
В  ИА "МедиаХот".