Огнеопасный Арсенал

Тот брянский пожар был страшным и трагическим одновременно. Горело все, что могло гореть. Недаром в многочисленных свидетельствах того времени его называют «всеобщим». В груды головешек и пепла превратилась большая часть строений на главной в то время брянской улице Московской. Без крова над головой оказались 28 семей с улицы Лубянка. А всего только на центральных тогда улицах Московской, Нижний Судок огонь уничтожил 134 двора. Их хозяевам пришлось обустраиваться на пустом месте. Как показывает внимательное изучение документов в архивах, ситуация усугублялась еще одним обстоятельством. Огонь, гуляя по городским кварталам, чудом чуть не стер с лица города, расположенный в нижней его части военный Арсенал. Если бы это случилось, возможные последствия стихийного бедствия были бы тогда ужасны.
Напуганные властные верхние чины по горячим следам приняли специальное жесткое постановление о мерах ограждения от пожара со следующим пояснением: «О недопущении нахождения деревянных построек поблизости от Арсенала». «Министр внутренних дел, после ходатайства Военного Министра, нашел необходимым впредь,— говорилось в этом документе,— оградить Арсенал от опасности, которая может последовать в случае пожара. А именно— не допускать в будущем, в прилегающей к местности( по линии, обращенной к Арсеналу и вовнутрь на расстояние до 40 сажен—Авт.) никаких деревянных построек, а равно возобновления сгоревшей деревянной церкви святого Михаила Архангела, которая существовала в смежности с Арсеналом».
Иными словами, храм также включили в перечень запрещенных объектов без всяких оговорок. Лишь спустя девять месяцев после страшного пожара, в обзорном рапорте хозяйственного департамента МВД Военному министру на это обратили внимание. Собственно речь в той бумаге идет о выполнении ранее сделанного Указа об ограждении арсенальских сооружений от пожара.
«…Относительно возобновления сгоревшей церкви Святого Михаила Архангела,— до сих пор ни от духовного ведомства, ни от прихожан никакого заявления не поступало,— говорится в данном документе. Конечно, более насущные проблемы, связанные с ликвидацией последствий страшного пожара, требовали неотложного решения. Без крова над головой остались сотни и сотни брянцев. Уже осень была не за горами а погорельцы, состоящие из граждан разных сословий, ютились с детьми и стариками в шалашах и землянках. Этот вывод подтверждает, сделанная в 1879 году, запись в журнале Орловского губернского по городским делам присутствия . В соответствии с разработанным универсальным планом застройки сгоревшей части города «…на месте сгоревшей церкви Михаила Архангела предполагается дать Московской улице правильное направление, которое до того времени нарушалось зданием этой церкви».
Справедливости стоит сказать, что наедине со своими бедами горожан не оставили. В одном из архивных документов можно прочитать, что «..господин Император, Отец и Благодетель своего народа, желая насколь возможно облегчить участь верноподданных от всеобщего гибельного пожара, пожертвовал 15000 рублей на возобновление сгоревших домов.» Более того, государь командировал в Брянск своего Флигель-Адьютанта с поручением проследить, чтобы, деньги использовались только по целевому назначению. Потому царский посланник, вручая положенные суммы, предупреждал, «…что эти деньги даются ни на какие другие предметы, как только на устроение домов».
За надлежащим расходованием средств следил и Комитет о погорельцах. В тоже время, последующие события показали, брянские гласные, как тогда величали депутатов, и градоначальники оказались в данной истории между молотом и наковальней. В роли первого выступала вышестоящая власть в лице министров внутренних дел и военного а также губернатора. Второй была народная масса, порой роптавшая, но вынужденная подчиниться. Причем, проблемы, как это часто бывает в русской действительности, возникали на ровном месте. На первом заседании городской Думы, состоявшемся, 21 июля 1875 года, гласные Брянской городской Думы постановление о запрещении погорельцам строить деревянные дома от Арсенала до Орловской заставы отклонили. Но затем также единогласно постановили запретить деревянные постройки по Московской улице от Арсенала до Успенской улицы. Но данная тема получила неожиданное продолжение через неделю, также на заседании городской Думы. Где депутаты единогласно решили постановление от 21 июля дополнить разъяснением в следующей редакции: «…каменные постройки должны быть по одной только Московской улице, дома и лавки, не распространяя этого правила на весь квартал и набережную улицу, а надворные и нежилые строения и дома на набережную улицу дозволить строить деревянные».
С этим не согласилась городская Управа, усмотрев в вышеуказанном постановлении непоследовательность в достижении главной цели— предохранить город от пожаров. Естественно, в просьбах пострадавшим отказали. Это вызвало новую волну слезных жалоб погорельцев. «Обращаясь неоднократно к господам членам городской Управы о дозволении нам,—пишут они,—построить жилую постройку в заду усадебных мест по Московской улице, но они нам отказывают, что не имеют на это права, мы же просители до настоящего времени угнетаемся в холодных шалашах. Через что мы и дети наши должны подвергнуться и придти в бедственное положение. А потому имеем честь покорнейше просить городскую Управу назначить чрезвычайное собрание городской Думы и предложить оному настоящее наше заявление, которое просим дозволить нам на наших местах в заду построить для жилища необходимую постройку и тем избавить нас с семействами дальнейших угнетений».
Уже на следующий день 13 августа 1875 года данное заявление было заслушано в городской Думе. После необходимых в таких случаях словопрений гласные дополнили свои ранее принятые постановления следующим разъяснением: «…По Московской улице от Арсенала до Успенской церкви дозволить надворные строения жилые и нежилые деревянные, оставя обязательным строить каменные строения только выходящие на улицу».
Требования властей снизить пожароопасную обстановку вокруг Арсенала оставались в силе и в последующие годы. Их закрепили в З-м пункте обязательных правил о мерах предосторожности от пожаров. Воспрещается, — говорилось там, возводить деревянные строения, обращенные фасадами на Московскую улицу между домом Горбунова и Арсеналом. Строения в этой местности должны быть каменные, крытые несгораемым материалом. Надворные постройки дозволяется строить деревянные, но с тем, чтобы они не имели непосредственной связи с каменными. Безусловно воспрещается возведение деревянных построек в 46 и 47 кварталах на расстоянии 40 сажен от зданий Арсенала».
Данный законодательный акт еще долго регулировал вопросы пожарной безопасности в городе Брянске. О том говорит найденный в фондах Брянского государственного архива документ, датированный октябрем 1914 года. Сделав на него ссылку в своем письме в Брянскую городскую управу,
начальник Брянского Арсенала приложил к нему « схематический чертеж Арсенала с фурштатским двором, с показанием на этом чертеже пунктиром границ 40 саженного расстояния, в районе которого со стороны реки Десны, никто не имеет права ничего складывать, а в кварталах, прилегающих к Арсеналу, строить деревянные здания».
Но избегать конфликтов, организационных неурядиц не удавалось. Например, велико было число желающих поселиться не на новом предложенном месте, а на своем расчищенном пепелище. 15 августа 1875 года Брянская городская управа собрала большое количество погорельцев. Собрались пострадавшие горожане различных сословий с Лубянок, Нижнего Судка. Им зачитали Постановление городской Думы от 24 июля 1875 года, о запрещении селиться в названных местностях, а также предъявили план вновь предложенных усадеб. Так называемые в простонародье селины власти предлагали обустраивать только согласно данного плана. А именно: 15 дворов близ Верхнезареченской Слободы; 7 дворов у Жиздринской заставы; 3 двора у Новой Слободы; 20 дворов возле Трубчевской заставы; 9 дворов возле Нижнезареченской Слободы. Два десятка дворов предлагалось разместить на полуострове между рекой Десной и ее старым руслом.
«Затем предложено было,— говорится в журнале Брянской городской Думы,—получить предлагаемые усадьбы по жребию. Но большинство из явившихся домовладельцев решительно отказались, требуя, чтобы им дозволено селиться непременно на прежних местах».
Причины отказов были различными. От нежелания ехать из тогдашнего центра на окраину города, до сетования, что предоставленный участок для рода занятий и вообще жизни непригоден. Например, погорельцы, построившие свои дома в Зареченской Слободе, как в воду глядели. Во время грянувшего половодья река Десна полностью затопила их дома. И вновь последовала мольба о помощи, потекли жалобы в Управу, Голове, Губернатору.
В связи с этим вспомнилась статья из Энциклопедического словаря Ф. А Брокгауза, А. И. Ефрона, вышедшего в 1898 году в Санкт-Петербурге. Она отражает обстановку, сложившуюся в то время в Брянске . «…Пожары,— говорится в ней.— являются злейшим врагом человеческого общежития, причиняющим неисчислимые бедствия. Особенно велика их разрушительная сила у нас в России».
Цитируемые материалы публикуются с сохранением синтаксиса и орфографии оригинала.